3 года поиска работы в Канаде и смена профессии. Как геолог из Украины стал Data Scientist и почему вернулся домой

Владимир Лаухин уехал в Канаду, чтобы работать геологом, а вернулся в Украину специалистом по Data Science. За шесть лет он получил второе высшее образование и поменял в Канаде много профессий. Работал маляром, развозчиком пиццы, учителем, разнорабочим, научным сотрудником и золотоискателем. Теперь он техлид в канадской IT-компании. Мы поговорили с Владимиром о том, как ожидания от переезда могут отличаться от реальности, об особенностях жизни и работы в Канаде и причинах возвращения.

Остановка на кофе на пути в Ванкувер, 1 Trans-Canada highway, возле городка Field, Kootenay national park, 2020 год

Работа геологом: «Хотя мне очень нравилась геология, я понимал, что денег эта профессия не принесет»

Геология интересовала меня с детства. В 15 лет я поехал на Кавказ, поднялся на Эльбрус. Пять тысяч метров над уровнем моря, ночь, звезды, офигенные горы, красивейший вид на восход солнца! Я понял, что мне очень интересно изучать нашу планету. После школы я пошел учиться на геолого-географический факультет ХНУ имени В. Н. Каразина. В университете у нас была крутая практика, мы много путешествовали. Во время практики я сформировал собственную коллекцию белемнитов (отряд вымерших головоногих моллюсков), изучил их, опубликовал научную статью по этой теме и защитил диплом. Коллекция до сих пор находится в университете.

Хотя мне нравилась геология, я понимал, что денег эта профессия не принесет. Еще во время учебы я искал разные варианты работы. Нашел возможность устроиться на практику в маленькую нефтедобывающую компанию в Харькове. Это была временная занятость — практика на три месяца. Там познакомился с людьми, которые занимались тем, что вводило меня в экстаз: разные поездки в поля на пикапах, командировки по Украине и за границу, работа с современными технологиями и командный фанатизм в отрасли. Я продолжил учиться и поддерживал с ними связь.

В 2011 году, когда я учился на пятом курсе, понял, что весь романтизм, который у меня был, начинает постепенно утихать. Куда мне идти? В «Укрниигаз»? Там, мягко говоря, не очень. В Intetics? В то время все после нашего геофака туда шли, потому что у них есть отдел ГИС. Там была зарплата в 300–400 долларов, что, в принципе, нормально для выпускника. Параллельно у меня маячила возможность устроиться QA в IT-контору. Я пошел в Intetics на позицию GIS Specialist. Эта офисная работа совсем не вписывалась в мои представления о романтизме профессии геолога. Со слезами на глазах я начал проходить испытательный срок длительностью в 14 дней.

К концу второй недели страданий мне звонит начальник с моей практики, которую я проходил на 4-м курсе, и говорит: «А что ты делаешь в эти выходные?» — «Ничего не делаю». — «Собирай вещи, приезжай в Луганск». — «Зачем?» — «Будешь на работу устраиваться». — «В смысле?». Оказалось, что он устроился на работу главным геологом в Луганск, ему срочно надо было набрать новую команду людей, которые знают английский.

Собираю вещи, в субботу утром я уже в Луганске. Компания называлась «КУБ-ГАЗ» и занималась добычей нефтегаза. Меня сразу взяли геологом, дали нормальную зарплату, сняли мне квартиру. Большую часть времени я находился в командировках, занимался моделированием месторождений углеводородов, подсчетом запасов, анализом геофизических исследований, проектированием и контролем бурения, перфорацией и тестированием скважин.

Уточнение геолокации новой скважины перед ее бурением, Луганская область, 2012 год

Я летал в Испанию, в Канаду, канадцы тоже к нам приезжали. На этом месте у меня произошла курьезная ситуация. В один из вечеров я сидел в ресторане со своим начальником, мы выпивали. В заведении был боулинг, и шеф предложил сыграть. Естественно, мы поспорили, что я у него выиграю. Если нет, то я должен был месяц разгребать бумажные дела, которыми никто не хотел заниматься. Если выигрываю я, мне повышают зарплату. Я, естественно, выиграл, и на следующий день мне повысили компенсацию на $200.

Мы сотрудничали где-то год-полтора, и я понял, что мне надоело, надо двигаться дальше. С таким опытом я мог рассчитывать на работу за границей в компании побольше. Я искал там варианты, постоянно отправлял резюме, проходил курсы, тренинги. Хотел устроиться во французскую компанию Schlumberger, потому что узнал, что у них есть возможность работать на океанических платформах. Они платили приличную зарплату. Я подавался, но ничего не получалось, потому что, по всей видимости, мой опыт не для всех компаний подходил.

В итоге в один прекрасный момент — я был тогда в поле, тестировал скважину — мне позвонили из Luxoft и очень быстро, буквально за два-три дня, сделали нормальный оффер на позицию QA Subject Matter Expert in Geology Domain с зарплатой 2,5 тыс. долларов. Я пришел к своему начальнику, говорю: «Мне предложили нормальный оффер, давайте, может, вы мне поднимите зарплату и я останусь?». Он ответил: «Нет, мы тебе поднимать ничего не собираемся». У меня тогда зарплата была $1200, наверное. А мне предложили в два раза больше.

Через две недели я уволился и поехал работать в Luxoft в Днепре Subject Matter экспертом. Компании нужен был человек, который разбирается в геологии и помогал бы девелоперской команде делать софт и тестировать его. Это была нишевая тема. Они выцепили этот проект в 2013 году и до сих пор на нем сидят. С того момента началась моя история чуть-чуть поближе к IT. Я делал презентации, разговаривал с клиентами, разработчиками, немножечко тестил приложение, занимался организационными делами.

Подготовка к переезду: «У меня был миллион действий сразу, чтобы добиться своих целей»

Желание переехать за границу меня не покидало. Я занялся документами. На тот момент в Канаде была программа skilled worker migration — если твоя профессия находится в списке востребованных, ты можешь подавать заявление, и, если по количеству баллов проходишь, тебе дают документы на ПМЖ. Ты можешь смело ехать и учиться, работать. Я подал документы, собрал характеристики. Кроме этого, я еще подавался на учебу в университете.

Я создал список из разных вузов, в которых были программы, близкие мне по духу. Искал course based masters degree — это когда модулями проходишь предметы, имеешь маленькую практику и сдаешь экзамены. У меня был выбор между университетом в Лондоне — Imperial College, в Канаде — University of Alberta, потому что там развита нефтянка и они давали солидную базу, The University of Texas at Austin, а также Delft University of Technology в Нидерландах. Я быстро получил предложение из университета Альберты, к тому же у меня был permanent residence в Канаду, и именно этот университет находился в провинции, где у меня были хоть какие-то знакомые. Вуз был в Эдмонтоне, а в Калгари жили знакомые (расстояние между городами — 340 км). Как раз один из сотрудников, которого я знал в «КУБ-ГАЗе», был из Калгари — переехал туда еще в 2000-х. Решил, что первое время поживем у него, потом, когда все устаканится, найдем жилье. Коллега меня к себе звал. В то время, в 2013-м, нефть стоила 120 долларов за баррель, работы было много и платили нормально.

Я думал, что надо поехать, а университет рассматривал как запасной план. Идея была такая: мы приезжаем, я сразу ищу работу, если за два-три месяца не нахожу ее, то ухожу в университет, и год у меня есть в запасе. Получу местную «корочку», буду более квалифицированным специалистом в глазах работодателя.

У меня был миллион действий сразу, чтобы добиться своих целей. Я сдавал IELTS и TOEFL, подавал документы в четыре вуза, плюс на permanent residence в Канаду. В конце 2014 — в начале 2015-го у меня выгорело и то, и другое: я получил permanent residence и меня взяли в University of Alberta. Я подумал: «Офигенно, бывает же такое!».

Билеты были куплены на март 2015-го. В Украине началась война. Я боялся, что закроют границы и мы с женой не сможем улететь, поэтому решили поменять билеты и за одни выходные собрали все вещи, уехали из Днепра, а через неделю улетели в Канаду, в Калгари, провинция Альберта.

Поиски вакансий: «Я пытался найти работу геологом, но ничего не получалось»

С самого начала все пошло не так. В Канаде абсолютно другая жизнь, другой менталитет, и все, что я думал и представлял, было совершенно по-другому. Те деньги, которые я копил в течение четырех-пяти лет, ушли буквально за три месяца. Мы с супругой приехали в Канаду с двумя рюкзаками и двумя спальниками. Нужно было оформить документы, снять жилье, купить вещи.

Я пытался найти работу геологом, но ничего не получалось, потому что как раз в это время цены на нефть обвалились и большие компании начали увольнять людей. Сначала сократили 50 тысяч человек, потом ещё 50, в итоге во всем городе Калгари уволили, наверное, 200 тысяч человек. А население города — 800 тысяч. Из этих 200 тысяч 60% — геологи. Короче, я приехал в самую «жару».

На балконе своей арендованной квартиры перед собеседованием, Эдмонтон, 2016 год

Я подавался на все работы подряд и получал отказ. Либо вообще никакого ответа, а это самое худшее. За три месяца прошерстил и отправил, наверное, 300 резюме в разные компании, и от одной пришел ответ, и тот негативный. Из серии: «Сорри, брателло, у тебя имя и фамилия странные, иди гуляй. У тебя даже нет образования местного. Кто ты такой?».

У меня начался депресняк, приехал, называется, на свою голову. Супруга стала говорить, мол, давай поедем обратно, зачем мы сюда приехали, тут ужасно. Ведь она тоже была геологом и находилась в таком же положении, что и я. В итоге у меня получилось устроиться на стройку маляром. Я там проработал три месяца.

Я решил, что должен окончить университет. В конце августа мы переехали из Калгари в Эдмонтон, где находился мой вуз. Я учился на специальности Integrated Petroleum Geosciences — интегрированная нефтегазовая геология. Интегрированная — потому что надо было кодить на MATLAB и Fortran на ассайнментах.

Я взял кредит, чтобы заплатить за обучение, 15 тысяч долларов. Там можно было податься на специальный кредит для студентов, у которых есть ПМЖ либо гражданство, и получить низкопроцентный кредит — 3%. Обучение стоило 10 тысяч в год, я рассчитывал, что вложусь в это время. Можно было за полтора-два года, но чем дольше учишься, тем больше платишь.

Я заплатил 10 тысяч, но взял денег с запасом, 15 тысяч, чтобы первое время я мог не работать и полностью отдаться учебе. Считается, если ты в год берешь три курса, то это нормальная загрузка. А я взял девять, чтобы полностью закрыть программу за год. Я сидел в университете по 12 часов. К концу августа 2016 года учеба закончилась. Я устроился на практику в Repsol. Это достаточно крутая испанская нефтегазодобывающая компания.

Практика закончилась, а я остался со своими иллюзиями: я окончу университет и найду работу, но ничего не поменялось. За эти полтора года работы не стало больше. Потому что все уволенные в прошлых и позапрошлых годах тоже искали работу, а они местные. У них нет проблем с языком и разницей менталитетов.

Сентября, октябрь — работы нет. Еще в сентябре оказалось, что у нас заканчиваются деньги. У меня на счету осталось 500 долларов, а за квартиру надо платить 1200, и это даже при том, что жена работала в местном кофешопе, средств уже было впритык. Я был уже согласен на любую работу. В итоге я устроился работать развозчиком пиццы в соседнем маленьком городке и параллельно по выходным со своим одногруппником ходил мыть золото в местной речке North Saskatchewan River. На развозке пиццы я зарабатывал несчастные 80–90 долларов в день, плюс, может, долларов 100 по выходным на золоте. Это когда повезет. В основном за 14 часов работы выходило грамма 2–3 плохо очищенного золота, которое можно было сдать в ломбард, и, заплатив налоги, получить 40–70 долларов. У нас на семью было расходов минимум две тысячи долларов, это при том, что тратились минимально. Мы постоянно уходили в минус.

Были в Канаде и хорошие моменты. Например, люди, которые нам помогали. Один приятель подарил мне машину. Классный чувак, сам канадец и прожил здесь всю жизнь, у него украинские корни, бабушка с Западной Украины.

На работе маляром. Калгари, 2015 год

Новая профессия: «Знакомые меня надоумили, что надо идти в Data Science»

Мне надо было определиться, что делать дальше. Я начал рассматривать разные варианты — становиться GIS-аналитиком (анализ геоданных) либо программистом. Я изучал веб-девелопмент, различные окологеологические подходы. Знакомые меня надоумили, что надо идти в Data Science, потому что это востребовано, и, будучи инженером, я могу использовать свои скилы. Осенью 2017 года я купил курсы на Udacity за 800 долларов на шесть месяцев по Data Analyst. Я работал грузчиком и параллельно учился.

Спустя шесть месяцев курсы закончились, как и пособие. Я начал искать работу Data Analyst. Рассматривал варианты и в Украине, и в Канаде. Почти устроился в NIX Solutions в Харькове. Они мне предложили две тысячи долларов, и можно было возвращаться, но по ряду причин я отказался от этого предложения.

В итоге в Канаде подвернулась возможность устроиться в школу преподавателем. Я был учителем общего образования: математика, химия, биология. Но учил не детей, а взрослых, которые не окончили школу, всю жизнь отработали на стройке и получили травму. Они уже не могли делать то, что делали раньше. Им государство платило пособие и помогало переквалифицироваться, надо было сдавать что-то типа нашего ВНО.

Я готовил их к этим тестам. Еще вел компьютерные классы. Зарабатывал на этом около $2500. Работая в школе, я понял, что дата-аналитиком не устроюсь, потому что без опыта я никому не нужен. И что надо заниматься машинным обучением и Data Science. Я взял еще одни курсы на Udacity, заплатил 1200 долларов за 3–4 месяца, работал парт-тайм преподавателем в школе и учился Data Science.

На курсах мы делали приближенные к реальности задачи. Курсы состояли из блоков, сначала была подготовительная информация по Data Science, изучали SQL (менеджмент баз данных). Во втором блоке была вводная часть по статистике, надо было смотреть распределение, как оно работает, что с этим делать. Третья часть была об аналитике данных, как правильно делать плоты, в каких цветах, как их лучше воспринимает аудитория. Четвёртая часть — введение в машинное обучение. Пятая — реальный проект. Мне дали данные, и надо было их проанализировать, сделать конкретное решение. Был финальный проект, на его исполнение нужно было потратить недели две. Все задания смотрели кураторы. Я учился каждый день по несколько часов, мне было интересно.

Собеседование: «Ну ни фига себе, наконец-то повезло!»

Все лето 2018-го я проучился. Сентябрь, октябрь, ноябрь я перебивался дурацкими подработками. Я уже был на грани отчаяния, везде рассылал резюме, пытался как-то устроиться, но ничего не получалось. Говорил себе, что если не нахожу работу до конца года, то собираю вещи и уезжаю.

И тут у меня выстреливает интервью в конце года. Со мной связался человек, сказал, что у них новый стартап, нужны Data Science специалисты, которые разбираются в геологии, инженеринге и понимают вообще, как это все работает. Я поехал из Калгари в Эдмонтон на собеседование. Из Украины я привез костюм, предполагая, что буду носить его на работу в офис. В итоге лишь спустя три года я его впервые надел.

Приехал в офис, там приятная атмосфера, она напомнила мне нормальную жизнь. Я подумал, что классно было бы тут работать. Пришла компашка людей, начали со мной разговаривать. На собеседовании задавали стандартные вопросы по Data Science: как происходит распределение, что такое bias, bias variance trade-of, дата-ликедж, как строится модель, что такое градиент, как он меряется и так далее. Сначала были лёгкие вопросы, а потом, исходя из ответов, начинали ковыряться в конкретном вопросе. Например, какую модель и какой подход использовать для решения такой-то задачи? А там задача сделать prediction на производство зерна. Как работать с такими-то данными, как их чистить, какие модели лучше использовать, как трекать model performance? И много других технических вопросов.

Закончилось собеседование, спрашиваю: «Когда будет результат?». Они говорят: «Жди в течение недели». Я уже привык, что когда так говорят, то это, скорее всего, «братан, иди гуляй». Я уже не расстраиваюсь. Уехал. День, два — молчание. Думаю, все плохо. Начинаю мысленно собирать вещи. И тут мне приходит оффер в размере 80 тысяч. Это было в 3 или в 4 раза больше, чем я на тот момент зарабатывал. Ну ни фига себе, наконец-то повезло!

Спустя несколько месяцев после того, как я устроился, со мной связался рекрутер из Британии, предложил уехать в Малайзию, в Куала-Лумпур. Это работа в огромной нефтегазодобывающей компании Petronas. Они формировали Data Science отдел и набирали людей. Я такой: «Ни фига себе оффер, надо брать». Посоветовался со своими знакомыми, они сказали не соглашаться, если предложат меньше 120 тысяч долларов. Мне предложили меньше. Я не поехал, и мы с Petronas распрощались. Я сделал выбор в пользу своих спасителей — компании AltaML, в которой до сих пор работаю.

Одни из первых выходных в Калгари. Наслаждаемся Сhinook’ом. Вчера было −15°C. Сегодня +7 °C. Калгари, февраль, 2015 года

Работа: «Мне нравится Data Science именно в моей теме, потому что это нишевая область»

AltaML — это сервисная компания, которая занимается предоставлением услуг по разработке Data Science Solutions в разных отраслях: медицина, экономика, финансовый сектор, геология, инжиниринг. Я делаю проекты и управляю людьми в нефтегазовом инжиниринг-секторе.

Мне нравится Data Science именно в моей теме, потому что это нишевая область, в которой я имею два высших образования, получил много опыта, потому что я успел поработать и в Repsol, и в Serinus Energy («КУБ-ГАЗ»), и в нескольких других организациям параллельно. У меня было много подработок, я делал решения в Data Science для разных нефтяных компаний. В этом году планирую регистрировать свою компанию, как раз под эту нишу. Это то, от чего я получаю удовольствие. А делать именно Data Science абы что, потому что за это платят, мне неинтересно.

У меня сейчас есть проект. Мы работаем на партнёра Amazon, который занимается оптимизацией вертикального пространства на их складах. Они строят специальный куб, железную сетку, по которой ездят роботы. Те возят разные продукты и вставляют их в секции хранения. Нам надо провести оптимизацию работы этих роботов и понять, почему они ломаются, а также быстро предотвратить поломку. Этот проект крутой, но он меня не драйвит.

Еще один мой проект Tably — определение настроения кота по его фотографии. Идея была такая: мы определяем настроение, а потом выясняем, почему у питомца оно плохое, и предполагаем, какие болезни у него могут быть. Это совместный проект с ветеринарной компанией. Он прикольный, мы его воплотили в реальность, залили в Apple Store. Но это все равно не та тема, которая меня драйвит. У меня было много проектов, в общей сложности около 30.

Компания за эти два года выросла с 15 человек до 140. У нас три офиса. Один в Эдмонтоне, другой в Калгари, третий — в Торонто. В Эдмонтоне основной офис, в нём работает большинство сотрудников — человек 80, наверное. В Калгари команда состоит из 20 специалистов. Мы сняли большой офис, сделали недавно ремонт, как раз перед ковидом. И там планируем разместить 80 сотрудников. Также есть офис в Торонто, в котором работают продажники и пара специалистов по машинному обучению, всего около 10 человек. Большая часть команды — это иранцы, индусы, немного китайцев, немного русских и два украинца.

С огромным наслаждением, попивая пиво, с калгарийской командой AltaML после облегчения карантина, май, 2020

Фирма нам дает разные бенефиты. Это медицинская страховка, оплата до 1500 канадских долларов, если ты один или в семье нет детей, и 3000, если есть ребенок. Помимо этого, идут отчисления в канадский пенсионный фонд и на собственный счет, который называется Registered Retirement Savings Plan. Деньги из последнего уходят в инвестиции и менеджатся банком. В Registered Retirement Savings Plan ты себе сам откладываешь пенсию, а также дополнительно работодатель кладёт тебе каждый месяц 100% от твоих положенных денег, но в пределах 3% от зарплаты. Еще есть Employee Stock Options. Чем больше работаешь, тем больше у тебя опционов. На каждого сотрудника выделили, скажем, 2500 или 2000 акций, и каждый год 25% из них становятся доступными. Это значит, что человек может выкупить акции по забронированной стоимости, если компания, например, выйдет на IPO.

Сейчас компания частная, она не торгуется на бирже. На момент того, как она начнёт торговаться, акции либо вырастут, либо упадут. Я, как сотрудник, могу сам определять, хочу ли купить акции по зарезервированной цене и продать их по рыночной потом.

Помимо этого, у нас бесплатное пиво, вода, снеки, еда, корпоративы. Они проходят в основном на природе. Прошлый корпоратив мы провели на рафтинге всей компанией, а в позапрошлом году ездили в верёвочный лагерь. У нас всех есть ещё и годичный бонус. Он зависит от выработки, то есть процент зависит от того, насколько больше компания заработала по сравнению с предыдущим периодом.

На данный момент у меня в подчинении четыре человека. Я — технический лид на проекте, который занимается геологическими вопросами. Поскольку я не программист по образованию, мне сложно быстро думать программистскими категориями. У нас есть специалисты, которые всю жизнь работали программистами. Они мыслят по-другому. Это профессиональный скил, который я до сих пор не приобрел.

Вообще мне интересно учиться. Мне надо и читать профлитературу, и общаться с людьми. Я готовлю презентации своих проектов, выступаю на конференциях, разговариваю с клиентами, много всего делаю, помимо того, что работаю специалистом по машинному обучению. Мы кодим на Python, и мне надо понимать структуру, как код работает, как делать его лучше. Все время что-то новое, постоянно нужно читать статьи, смотреть подкасты, двигаться вперед, иначе тебя завалят, получать сертификаты. Я недавно получил cертификат Microsoft Azure Data Scientist Associate, сейчас учусь, чтобы получить сертификацию Amazon Web Services Machine Learning — Specialty. Это постоянная работа. Работа как жизнь.

О людях: «В Канаде такой менталитет, что надо быть вежливым, обходительным, аккуратным»

Когда я начал работать в офисе, были стрессовые ситуации. Сейлз продал проект на четыре недели, я начал истерить, говорить: «Ребята, вы что офигели, я физически не смогу это сделать!». Мне сказали, что так нельзя, надо быть более спокойным.

Было время, когда я проводил собеседования. В Украине на интервью обычно пытаются загнобить вопросами. Я тоже так делал. Мне сказали, что это неправильно. У канадцев такой менталитет, что надо быть вежливым, обходительным, аккуратным, а я правду-матку сразу: «Ты, чувак, пятое-десятое, подумал об этом? Нет, все иди... Ты нам не подходишь».

Бывали и неловкие ситуации, в основном связанные с юмором. Либо я не понимаю шутку, либо не понимают мою. Я такой: «Да-да-да», а потом мне говорят: «Ты что не понял?» — «Нет». — «Я и заметил, что ты не понял». И объясняют. Вообще у канадцев плоский юмор, чаще всего это игра слов, не всегда ясно, о чем они говорят. А у нас шутки с подковыркой, иностранцы этого тоже не понимают.

Во время поисков работы я делал job shadowing — списывался в LinkedIn с людьми, ходил с ними на кофе, спрашивал о day to day job, чтобы понимать, как устроена работа, набирался навыков. Как-то я встретился с китайцем Дейвом Ченом, он был знакомым моего знакомого Юджина. Мы с ним сходили на кофе, потом еще раз встретились на конференции, чай попили, я подумал, что он нормальный парень, и пошутил: «Юджин тебе привет передавал. Оказывается, я теперь знаю, где ты живешь». По-русски эта шутка бы зашла, а там вообще никак, человек реально испугался и перестал со мной общаться.

Еще была одна ситуация, связанная с разницей менталитетов. Я ехал в лифте на работу, решил помочь девочке, нажал за нее кнопку, а она начала: «Что ты ко мне лезешь, отвали, ты странный какой-то, я сама могу нажать». Это в Канаде считается sexual harassment.

Жизнь в Канаде: «Если бы мы сразу устроились по профессии, то жизнь была бы легче и проще»

В Канаде мне очень понравилась природа. Красивые виды, много оборудованных маршрутов, кемпингов, можно ходить либо ездить на машине. Мы жили в провинции Альберта, там большинство американских вестернов снимается. Например, Tin Star.

Мы пожили и в Эдмонтоне, и в Калгари. В Эдмонтоне в плане климата приятнее, там больше леса. В Калгари — горный климат, погода может меняться четыре-пять раз в день. Постоянно то дождь, то снег, то град, то опять солнце. Посреди зимы приходит ветер сhinook, и начинаются большие перепады температуры: сегодня минус 20, завтра — плюс 10. Смены погоды в Калгари мне не понравились.

Из минусов — в Канаде очень дорого, минимум 2000 долларов уходит на базовые потребности. В Эдмонтоне проживание дешевле, чем в других городах. Он считается более отдаленным, там меньше населения и бытует мнение, что это город голубых воротничков, а Калгари — город белых воротничков. Соответственно, ценник гораздо выше в Калгари, на 30–40%, но Эдмонтон мне гораздо больше нравится. Там климат приятнее, много зелени, цены ниже, и там находится университет, который я окончил.

Перелеты в Канаде тоже дорогие, учитывая, что это страна, которая сама делает керосин. В Ванкувер слетать вдвоем мне обошлось в 800 долларов туда-обратно. Еще здесь большие штрафы, я на них потратил около трех тысяч долларов. Один раз 3 января я не смог заехать на горку. Припарковался неправильно, против движения, на следующий день штраф поставили. Зима, все в сугробах, я даже машину не мог откопать.

Еще был случай. В позапрошлом году летом вернулись из Украины, я забыл регистрацию продлить, а здесь это надо делать каждый год. Поехали мы в парк гулять, прихожу, а мне полицейский поставил штраф — 350 долларов. Там регистрация 100 долларов стоит, а штраф — 350. Если посчитать все расходы в Канаде, то у тебя почти ничего не остаётся. Доход 70% населения — около 60 тысяч минус 25% налогов, получается 3750 в месяц. Траты на семью из трех человек — где-то 3500.

Еще один минус — ты далеко от родных, друзей, нет нормального общения. Если полностью абстрагируешься от всех русскоязычных связей, пойдешь общаться только с канадцами, то, в принципе, можно полностью ассимилироваться. Еще вариант — иметь большую семью и проводить с ней все свободное время, а на работе только работать. Поскольку у меня не было ни друзей, ни большой семьи, было достаточно тяжело. Еще минус — мы попали в то место, где работы совсем нет. Если бы мы сразу устроились по профессии, то жизнь была бы легче и проще. Но мы не ищем легких путей.

Piper pass trail @ Sheep River Valley, Kananaskis country, Rocky Mountains, лето, 2018

Возвращение в Украину: «Айтишники здесь очень много зарабатывают по сравнению с другими странами»

В Украину временно вернулся в этом году, чтобы развеяться чуть-чуть. Мне надоело сидеть в Канаде, там жесткий карантин. Я договорился со своим работодателем, что уеду — все равно работаю из дома. В Украине айтишники очень много зарабатывают по сравнению с другими странами. Жизнь в Канаде дороже, налоги выше. Я сейчас получаю 8 тысяч канадских долларов. Из них плачу налогами, наверное, 3,5 тысячи, получается, что уходит больше 40%. В Канаде я ещё должен платить за аренду жилья. В итоге мне ничего не остается. Аренда жилья стоит 1100 долларов, расходы на еду в месяц — 700, коммуналка (интернет и два мобильных телефона) — 300, страховка на машину — 350, а про стоимость ее ремонта и обслуживания я вообще молчу. Тут многие сами себе машины чинят, чтобы не платить конские цены на СТО.

В Украине всё отлично. Здесь люди получают 3, 4, 5 тысяч долларов на руки, не канадских, а американских, и это считается нормально. Если бы айтишники жили за границей, то этих денег бы даже не видели. Например, посещение тренажерного зала с тренером в Канаде обходится в месяц 1000 долларов. Уровень жизни айтишников в Украине намного выше. Среднестатистический программист за границей будет получать около 100 тысяч долларов в год, минус налоги. Ну, в зависимости от региона, конечно. Если ты в Калифорнии, то будешь получать 150–200 тысяч долларов в год, но при этом будешь тратить 10 тысяч в месяц минимум для того, чтобы жить.

Из моих дальнейших планов — устроиться в более солидные компании, работающие в области геологии — Chevron, Shell, Schlumberger и так далее. Зарегистрировать свою компанию, как уже говорил выше. Еще один вариант — поехать работать в Калифорнию, потому что у меня там есть друзья, зовут туда.

Перспективы отрасли: «Думаю, через 3–5 лет в Украине Data Science будет более похож на модель, принятую в Северной Америке»

Я понимаю, что Data Science в Украине работает больше как сервис — есть мало компаний со своим продуктом в AI. У нас ребята очень умные, имеющие много знаний, но не бизнес-ориентированы. А в Америке есть необходимость проактивного решения бизнес-задач: самому придумывать, что делать, что воплощать в реальность и как это принесет прибыль бизнесу. И это более важный скил, чем просто исполнение. Например, на работе мне нужно мыслить абстрактно, чтобы добиваться конкретного результата, а это мало кто умеет в Украине.

Если идти на такую должность, надо уметь решать бизнес-задачи, это должно быть хорошо оплачиваемо, а такие задачи могут дать всего несколько компаний в Украине. Здесь почти нет тех, кто бы занимался придумыванием решений по Data Science. В основном это проекты, в которых заказчик сам говорит, что делать. DataArt или SoftServe, EPAM, Luxoft — у них что-то есть такого плана, но они более ориентированы на выполнение требований клиента, а не на решение под ключ. Это проблема многих компаний и в Америке, так как реальная конвертация проекта из POC/MVP (Proof of Concept/Minimal Viable Product) составляет всего 3–5 % (в том числе unicorns) и гораздо прибыльнее быть сервисной компанией, а не продуктовой.

Вообще в Украине в сфере IT много перспектив. Сейчас из-за COVID-19 ожидается увеличение аутсорсинга в страну. Data Science в Украине сырой, у нас практически нет компаний, у которых есть экспертиза для того, чтобы исполнять проекты. Они очень дорогие, потому что требуют много знаний, не все клиенты готовы платить большие суммы за то, что может и не принести прибыли. Разве что корпорации. Скорее всего, это бывшие клиенты больших IT-компаний в Украине. Эти проекты редкие, потому что у них большая весомость, их тяжело разрабатывать.

Из-за этого в Украине мало людей, которые понимают, как это строить, что с этим делать, как это работает. В перспективе, я надеюсь, в Украину придет больше проектов по машинному обучению, но дело в том, что товарищи-аутсорсеры не хотят платить дороже за специалистов по ML, чем за обычных программистов. Все-таки Data Science специалисты — это не программисты в обычном понимании.

У меня в компании среди Data Science спецов, наверное, 50% работает именно девелоперов, программистов по образованию. Все остальные — это инженеры, люди, у которых более широкий опыт, аналитический склад ума, которые умеют делать research, думать, предлагать, создавать решения. В Украине таких мало. Чтобы образовался подобный mindset, нужен опыт. Чтобы его получить, надо выполнять больше работы, а сейчас у нас мало таких проектов и они кастомные. Думаю, через 3–5 лет в Украине Data Science будет более похож на модель, принятую в Северной Америке.

Все про українське ІТ в телеграмі — підписуйтеся на канал DOU